В книгах и статьях Дарвина можно найти много познавательных сведений об обезьянах. Например, при описании вторичных половых признаков он приводил особенности 25 видов обезьян. Он первым обратил внимание на сходство болезней человека и обезьян, причину этого сходства (родство тканей и химизма) и на возможность проведения исследований на последних. Но в трудах Дарвина и важнейшие теоретические положения современной приматологии. Дарвин закрепил Восстановление линнеевского отряда приматов, произведенное Томасом Гексли: "Мы должны будем признать, верность этой классификации". Он высказал предположение, что человек и высшие обезьяны составляют "может быть, даже только подсемейство". Дарвин показал истоки сходства человека с обезьянами - общее происхождение. Дарвин обосновал филогенетическую компактность отряда приматов как цельной, родственной группы, следовательно, классификация отряда начала с Дарвина строиться на естественной системе. Приматология стала, наконец, на путь современной, теоретически обоснованной науки.
Сам Дарвин называл себя "агностиком", но он же писал в автобиографии, что "постепенно перестал верить в христианство как божественное откровение" и что в конце концов "стал совершенно неверующим".
Известно, какую бурю вызвала его симиальная теория (вспомним слово "симия"), или, если дословно перевести термин на доступный язык, "обезьянья теория". Конечно, восстали в первую очередь церковные теоретики - клерикалы. Необыкновенное волнение началось и в кругах широкой общественности, воспитанной в духе библейских традиций.
Сознавал ли Дарвин взрывчатость своих идей? Еще как сознавал! Недаром же он говорил, что если бы его труд вышел 200 лет назад, он был бы с наслаждением "поджарен на костре". Ведь уже первая его гениальная книга - "Происхождение видов" (1859 г.) протягивала "нить аналогии" к человеку и стала, по выражению современного нам калифорнийского профессора У. Ирвина, "своего рода антибиблией", "трактатом религиозным и этическим, а со временем также политическим и социологическим". А уж труд о происхождении самого человека, естественно, не мог быть принят богословами более благожелательно. Уже в наши дни, в 1982 г., научная работа о борьбе креационистов с дарвинизмом на Западе названа так: "Заставил ли Дарвина это сделать дьявол?"...
Книга Дарвина "Происхождение человека" вышла 1871 г. Но ведь к идее естественного происхождения современного Гомо сапиенса от вымерших высших третичного периода Дарвин пришел еще В 30-х гг. XIX в., о чем свидетельствует он сам. И выходит, что более 30 лет Дарвин ничего не печатал и не заявлял публично по острейшему вопросу о происхождении человека. И это в обстановке, когда в 50-60-х гг., XIX в. шли ожесточенные споры об этом, когда Т. Гексли вел открытые диспуты с епископом С. Уилберфорсом, с крупнейшим английским анатомом Р. Оуэном. Дарвин десятилетиями молчит. Чем объяснить это? Конечно, надо знать и учитывать научную добросовестность Дарвина, который стремился быть во всеоружии фактов и их анализа, да еще по такой важной проблеме. Но только ли поэтому он молчал?
Связанный через семью и друзей с "добропорядочной" буржуазной средой старой, викторианской Англии, мягкосердечный Дарвин остерегался - не без оснований - выступлений против религии и ее устоев. Годами он высказывал свои "богохульные" идеи об общем предке высших приматов строго по секрету. Есть и прямые доказательства его опасений. Известно, что в 1857 г., готовя книгу о происхождении видов, он писал А. Уоллесу: "Вы спрашиваете, буду ли я обсуждать "человека". Думаю обойти весь этот вопрос, с которым связано столько предрассудков". И это говорится в условиях, когда сам Дарвин понимает, что как раз "обсуждение человека" является наивысшей и самой увлекательной проблемой для натуралиста.
Сын его Френсис после смерти ученого тоже с большой осторожностью публиковал извлечения из писем отца и его первой записной книжки, не желая, чтобы всуе упоминалось имя Чарльза Дарвина.
Обратим внимание на следующие обстоятельства. Во-первых, несмотря на то, что Дарвину приходилось, по словам профессора У. Ирвина, "дипломатически расшаркиваться" перед церковью, ряд мест в его трудах искажался еще при его жизни. Так, знаменитая фраза в конце "Происхождения видов": "...прольется свет на происхождение человека и его историю", усиленная Дарвином в последующих изданиях ("будет пролито много" света...), была, например, в первом переводе на немецкий язык опущена редакторами. Аналогичные купюры делались и в других странах.
Во-вторых, ценные записи Дарвина об обезьянах, (частью вошедшие в книгу "Происхождение человека", "фактически оставались неопубликованными около 130 лет. Речь идет о сведениях из второй и третьей записных книжек, относящихся как раз к 1837-1839 гг. Это описания обезьян, данные о географическом распространении полуобезьян и обезьян, о сходстве обезьян с человеком и т. д. Очень важные 202 страницы этих книжек опубликованы только в 1967 г.!
Прямым нападкам церковников и их приверженцев в науке подвергся Томас Гексли (1825-1895), "дарвинский бульдог", как он сам называл себя, и "главный апостол евангелия сатаны", как шутя назвал его Дарвин. Вокруг Гексли идеологические страсти в приматологии бушевали с особой силой. Еще бы! Ведь это он - еще до второй книги Дарвина - дал анатомическое обоснование необыкновенного сходства и родства высших обезьян и человека, из чего, собственно, нетрудно сделать вывод и об их общем происхождении.
Это Гексли путем скрупулезного анатомического разбора показал, что задняя конечность обезьян - никакая не рука, а нога, и, следовательно, нелепа реакционная альтернатива "двурукие - четверорукие" с делением их на два отряда. Он доказал, что анатомически человек и антропоиды более сходны, чем последние с низшими обезьянами. Он обнаружил те образования в строении обезьян, которых "не заметили" маститые анатомы (например, "британский Кювье" Ричард Оуэн; крупнейший ученый российский академик Карл Бэр). Гексли заявил, что отличия человека и антропоида с точки зрения систематики не более чем отличия двух родов по мозгу, чем двух семейств по скелету и зубам, как же их можно было размещать в разных отрядах? Ведь отличий между гориллой и орангутаном не меньше - что же, их тоже следует разводить по разным отрядам?
Томасу Гексли принадлежат слова, которые означали конец одной и начало другой эпох в истории приматологии, и не только приматологии: "Таким образом, оправдывается мудрое предвидение великого законодателя систематической зоологии Линнея, и через целое столетие анатомических исследований приходим мы обратно к заключению, что человек есть член того же отряда (за ним следовало удержать линнеевское название приматов), к которому принадлежат обезьяны и лемуры".
Мы часто забываем еще один подвиг Гексли. Своими открытыми, мужественными и талантливыми выступлениями он подготовил общественность к восприятию идей второго великого труда Дарвина - о происхождении человека. Сам Дарвин очень удивился относительно спокойной реакции на выход его книги, научно отрицающей версию о "сотворении" людей. В этом была заслуга Гексли. Ну как же после стольких деяний остаться небитым или, по крайней мере, не атакованным!
Рассмотрим кратко обстановку, в которой действовал выдающийся сподвижник Дарвина.
Открытие гориллы в 1847 г. вызвало чрезвычайное возбуждение в сознании людей. Огромное человекоподобное существо с руками и ногами, с пристальным взглядом, нередко с позами и жестами человека, но молчаливое, как вековая тайна, произвело сильнейшее впечатление. Скелет первой гориллы из числа попавших в Европу демонстрировался на Всемирной выставке. Горилла приковала к себе внимание не только естествоиспытателей, но и философов, историков, психологов. Печатались статьи и монографии о сходстве горилл с человеком. А тут еще появились данные по геологической истории Земли, из которых явствовало, что Земля на протяжении многих миллионов лет отнюдь не оставалась неизменной, как это надо было понимать по Библии. Наконец, вышел труд Ч. Дарвина "Происхождение видов" (1859 г.), и стало ясно, что живые организмы тоже видоизменялись со времени зарождения жизни на Земле.
Вполне естественно, что многие стали задумываться над происхождением самого человека. В Англии и других странах началась полоса бурных дискуссий. Однако реакционеры не доверяли научным спорам (не без основания, потому что даже Р. Оуэн, виднейший анатом, терпел в них поражение). В борьбу включились непосредственно церковные деятели и профессиональные политики. Знаменитый спор между Томасом Гексли и вполне эрудированным в вопросах анатомии оксфордским епископом Сэмюэлем Уилберфорсом в 1860 г. хорошо известен историкам науки. Елейный Сэм, как прозвали епископа, был ярким полемистом, легко расправлялся со своими оппонентами благодаря красноречию и саркастическому складу ума. Через полгода после выхода "Происхождения видов" Уилберфорс затеял дискуссию. Перед аудиторией в 70 человек, где Гексли оказался случайно, не собираясь выступать. Но епископ под конец блестящей речи обратился именно к Гексли, притворно-смиренно стремясь выяснить: по милости ли своего дедушки или бабушки ученый претендует на происхождение от обезьяны? Это был скандальный вызов.
обратная связь
карта сайта