Хотя сами Гарднеры не склонны были обсуждать вненаучные аспекты достижений Уошо, у них, тем не менее, нашелся защитник в лице Харви Сарлза. Распростившись с Гарднерами, я направился вниз, в помещение студенческого клуба, чтобы выпить чашку кофе. В холле сидели Сарлз и еще один участник конференции, Норман Гешвинд, и обсуждали предстоящий симпозиум. Они предложили мне составить им компанию. Сарлз - антрополог-лингвист из Университета штата Миннесота, высокий широкоплечий мужчина с роскошными усами, производящий впечатление человека разговорчивого и легкомысленного. Гешвинд - один из ведущих американских неврологов, занимается структурами мозга, ответственными за язык. Этот коренастый человек производил прямо противоположное впечатление. От него исходил дух сосредоточенности и вдумчивой внимательности. Глядя на него, каждый решил бы, что его шевелюру спалило пламя внутреннего динамизма, а отнюдь не склонности к светским развлечениям.
Сарлз в последнее время использует свой профессиональный опыт в исследованиях междисциплинарных контактов. Он поклонник Томаса Куна и очень внимательно относится к мифотворческим построениям, характерным для конкретных наук, и к определяющим области их интересов убеждениям ученых, проявляющимся в подходе к предмету исследований, да и вообще к этической атмосфере, в которой проводятся научные исследования. Кроме изучения "антропоцентрической" ориентации наук о поведении, Сарлз занимается анализом механизмов, управляющих междисциплинарным общением, наличием или отсутствием внимания к информации, получаемой из смежных дисциплиной всем комплексом иррациональных, вненаучных обстоятельств, определяющих такой обмен информацией. Пожалуй, Сарлза, как никого из участников конференции, самым профессиональным образом интересовало влияние, которое оказывает феномен Уошо на мир науки в целом и на дальнейшее развитие наук о поведении в частности.
Аллен Гарднер называл Сарлза своим демоном-искусителем, увлеченно разрабатывающим проблемы, в которые сам Гарднер не хотел бы быть втянутым. Однажды, беседуя с Алленом, я упомянул что-то из написанного Сарлзом. Гарднер сказал: "Мы согласны со всем тем, что вы только что процитировали. Сарлз делает великое дело, и мы отстаем от него на все сто процентов". На следующий день, на симпозиуме, Сарлз должен был определить место своей деятельности в свете достижений Уошо и высказываний трех других ученых.
Ожидалось, что Гешвинд выступит на симпозиуме в роли критика. Он убежденный эмпирик и предпочитает воздерживаться от суждений о языковых способностях шимпанзе до тех пор, пока не получит возможность исследовать их мозг. С одним своим коллегой неврологом он первым обнаружил связанную с использованием языка анатомическую асимметрию человеческого мозга,- асимметрию, столь слабую, что для того, чтобы обнаружить ее, ученым потребовалось исследовать сотни экземпляров мозга. Гешвинд не из тех, кто делает окончательные заключения на основании отрывочных сведений.
Мы немного поговорили о достижениях Уошо и тех проблемах, которые они порождают. Во время нашей беседы за чашкой кофе я заметил, что Сарлз делает мне какие-то знаки, а иногда повторяет мои вопросы, перефразируя их. Это несколько смущало меня, и позже я спросил*его, что он имел в виду. Оказалось, что Сарлз, будучи специалистом по междисциплинарному общению, пытался направить мои вопросы таким образом, чтобы они касались тех аспектов проблемы, которые наиболее важны с точки зрения невролога, а также пытался перевести мои высказывания на язык, более знакомый Гешвинду, чем тот житейский, на котором изъяснялся я.
Еще одним участником симпозиума был Питер Марлер, англичанин по происхождению, натуралист из Рокфеллеровского института в Нью-Йорке. Марлер - весьма уважаемый исследователь общения животных, "специалист по голосам", как называют людей, работающих в этой области.
Казалось, Общество по изучению поведения животных вполне преуспело в своих целях. Для дискуссии на тему "Общение животных и язык человека: качественные различия или эволюционная преемственность?" ему удалось собрать экспертов, представляющих самые разные аспекты наук о поведении и самые разные точки зрения. В дни, предшествовавшие симпозиуму, тщательно обсуждались вопросы, которые следовало вынести на дискуссию. Само по себе событие привлекло столь большое внимание, что порою казалось, что суть явления теряется за тем интересом, который оно вызвало. Симпозиуму предстояло пролить свет на процесс, в результате которого в мир науки проникала новая идея, сокрушающая традиционные представления о поведении. В данном случае это была идея, отражающая внедрение эволюционных концепций во враждебно настроенные к ним науки о поведении.
Вечером, накануне симпозиума, Гарднеры показали фильм о Вики, на которой была предпринята одна из первых попыток научить шимпанзе говорить. Вики воспитывалась в семье Кейта и Вирджинии Хейзов, которые жили во Флориде в начале 50-х годов. Хейзы пытались научить шимпанзе устной речи, но, хотя Вики буквально корчилась в мучительных попытках выговорить то или иное слово, ей удалось освоить всего несколько слов, да и то она далеко не всегда правильно выговаривала их. Еще при первом просмотре фильма. Гарднеры обратили внимание на то, что Вики понимала, чего от нее хотели, но не могла правильно произнести требуемые звуки. Она верно складывала губы и язык, но по какой-то причине не могла должным образом управлять всеми надгортанными структурами. Именно в этот момент Гарднерам и пришла в голову мысль, что шимпанзе следует обучать языку, не требующему речевой реализации. Снятый любительской камерой фильм показывал, как Вики играет и учится во дворике Хейзов. Поражало, сколь энергично орудовала Вики молотком и гвоздями. "Могу открыть вам один секрет,- пошутил Аллен Гарднер.- Все столярные поделки в доме сделаны руками шимпанзе". Это было многозначительное зрелище - Вики за целенаправленной плотницкой работой. Ибо шимпанзе в храме языка - это Дарвин, мстительно несущий разрушения во владения Платона.
18. СИМПОЗИУМ
Общение животных и язык человека: качественные различия или эволюционная преемственность?
На симпозиуме в битком набитой аудитории председательствовала Беатриса Гарднер. В своем кратком вступительном слове она признала тему симпозиума дискуссионной. Говоря об огромном количестве споров вокруг достижений Уошо и абсурдности некоторых из них, она не без иронии напомнила собравшимся о решении, принятом Парижским лингвистическим обществом в 1866 году. Заваленное статьями на тему о происхождении языка, Общество провозгласило, что материалы, посвященные этой проблеме, рассматриваться не будут - члены Общества понимали, что такие умозрительные построения не могли в то время быть подвергнуты экспериментальной проверке. Затем миссис Гарднер перечислила участников заседания и отметила одно обстоятельство: отсутствие авторитетного и беспристрастного лингвиста, который подверг бы публичной критике достижения Уошо. "Мы не включили в число участников дискуссии психолингвистов и лингвистов,- сказала Гарднер с нескрываемым раздражением,- поскольку их манера утверждать, что все, что они знают, непреложная истина, и при этом отбрасывать все остальное как очевидное или тривиальное вызывает у меня и других специалистов по поведению животных протест и возмущение". Позиция, занятая лингвистами в отношении природы языка и достижений Уошо, делает их участие в дискуссии на предлагаемую тему, по мнению миссис Гарднер, неуместным. Если у аудитории и были другие мнения, то их не высказали вслух. Затем Беатриса Гарднер представила ораторов.
Выступления были запланированы в следующей последовательности: Питер Марлер, Аллен Гарднер, Норман Гешвинд и, наконец, Харви Сарлз. Каждый из них делал отдельное сообщение, после чего открывалась общая дискуссия по всем четырем докладам. Темы этих четырех сообщений были различны, поскольку каждый докладчик рассматривал взаимосвязи между поведением шимпанзе и человека со своей собственной точки зрения; однако нередко слова одного докладчика служили подтверждением идей, высказанных другим. Можно было подумать, что все четверо, не отдавая себе в этом отчета, воздвигают внешне изолированные части некоей единой конструкции.
Аллен Гарднер озаглавил свое сообщение так: "Сравнительная психология двустороннего общения". Он начал с напоминания об общих методах и мерах предосторожности, которые использовались им и его женой при сборе данных о поведении Уошо и, в частности, с подробного описания их собственной модификации метода двойного контроля. "После того как мы собрали достаточное количество данных, мы решили испытать возможности Уошо на каком-нибудь простейшем лингвистическом тексте,- сказал Гарднер и добавил саркастически, - а так как мы испытывали уважение к другим научным дисциплинам и были достаточно наивны, то ожидали, что сможем найти определение языка". Но Гарднеры обнаружили, что лингвисты "погрязли в схоластике" и используют извращенный эмпирический метод, при котором, по словам Хомского, "эксперименты ставятся для того, чтобы подтвердить результат". Сравнение достижений Уошо с соответствующими достижениями детей затруднялось тем, что, по мнению Гарднера, строгих методов сбора данных по овладению детьми языком не существует. Чтобы обосновать это утверждение, Гарднер взялся проанализировать проведенное психолингвистом Роджером Брауном критическое сопоставление первых высказываний Уошо с соответствующими высказываниями детей. Чтобы возражения Гарднера были понятнее, напомним вкратце содержание работы Брауна.
Браун, как и Беллуджи с Броновским, чувствовал, что в используемых Уошо комбинациях знаков отсутствует что-то, что есть уже в первых высказываниях детей. Он считает, например, что детское высказывание "мама обед" обнаруживает большее понимание структуры предложения, чем аналогичное высказывание Уошо, скажем "кукла моя". По его мнению, мать ребенка правильно истолковывает высказывание "мама обед" как сокращенную форму более сложного предложения, которое она, поправляя ребенка, и произносит: "Правильно, сейчас мама обедает". Когда ребенок говорит "Фрезер кофе", мать снова распознает в этом высказывании более сложную конструкцию, отвечая: "Правильно, это кофе Фрезера". Таким образом, в высказываниях ребенка проявляются зачатки развивающегося впоследствии синтаксиса.
Аллен Гарднер считает, что подобные расшифровки детских высказываний допускают самые различные толкования. Приведя цитированные выше примеры из работы Брауна, он замечает: "Не будучи лингвистом, я не могу понять, почему во втором примере нельзя высказывание маленькой Евы воспринять как "Фрезер пьет свой кофе".
Затем Гарднер рассмотрел данные, которые использует Браун для подкрепления своего тезиса. Браун настаивает на том, что дети в высказываниях вроде "мама обед" редко используют неправильный порядок слов, а Уошо - часто. Цитируя приводимые Брауном данные по детским высказываниям, Гарднер показывает, что исследователи детских высказываний учитывали в качестве осмысленных такие комбинации слов, которые они с женой, работая с Уошо, исключали из рассмотрения. Браун утверждает, что при анализе нескольких тысяч детских высказываний было обнаружено менее 100 случаев употребления неправильного порядка слов. Однако повторный анализ тех же данных, по словам Гарднера, показывает, что неправильный порядок использовался в 42 из 205 случаев. "Неплохо,- замечает Гарднер,- хотя и хуже, чем у Уошо".
В другом исследовании детей просили разложить в две стопки картинки, чтобы определить, понимают ли они разницу между "собака кусать кошка" и "кошка кусать собака". Дети поступали правильно чуть более, чем в половине случаев, из чего следует, заключает Гарднер, что это лучше, чем просто случайное раскладывание, но значительно хуже, чем это делала Уошо, у которой доля правильных ответов достигала 90%. Таким образом, полагает Гарднер, данные и доводы, выдвигаемые Брауном против Уошо, с не меньшим успехом могут быть использованы для доказательства того, что люди языком не владеют, а шимпанзе - владеют.
Гарднер анализирует эти сопоставления не для того, чтобы умалить достижения детей или дискредитировать Брауна, которого он называет "своим сторонником среди психолингвистов". Он лишь подчеркивает, что поскольку при исследовании детей заранее известно, что языку они со временем научатся, то это обстоятельство порождает известную леность при разработке экспериментальных методов сбора и анализа данных, показывающих, как именно дети овладевают языком; с другой стороны, убежденность в том, что шимпанзе не способны обучиться языку, сказывается в недооценке соответствующих данных по шимпанзе. Сравнивая успехи Уошо в овладении языком с успехами детей, Гарднер приходит к заключению, что в подходе, к изучению общения у человека и животных существует качественный разрыв, хотя в процессе эволюции такого разрыва, если исходить из известных данных, не было. "Если принять,- заключает он,- что, исследуя процесс овладения языком, мы должны учитывать лишь четкие и однозначно интерпретируемые данные, то на основе таких данных мы должны будем признать, что шимпанзе при обучении языку обнаруживают большие способности, чем человек". Конечно, если использовать данные, полученные более совершенными методами, то обнаружится, что человек превосходит в этом отношении шимпанзе. "Но,- добавляет он,- в этом случае следовало бы также использовать большие выборки данных и подвергнуть исследованию много большее число шимпанзе".
Питер Марлер выбрал в качестве темы своего сообщения "Стратегии развития и разнообразие сигналов". Ученый задается вопросом, существует ли непрерывный переход от коммуникации животных к человеческому языку, если рассматривать лишь один его аспект - обучение устной речи. Эта сторона дела крайне важна, поскольку является ключевой в процессе "становления языка в том виде, в котором он нам известен, и во многих отношениях столь элементарна, что представляется исследователям человеческого языка тривиальной". При обсуждении этой проблемы Марлер старается показать, что, во-первых, устное (голосовое) обучение имеет место не только у человека, но и у других живых существ; во-вторых, некоторые экологические аспекты могут привести к тому, что голосовое обучение окажется для вида адаптивной стратегией; и, в-третьих, как у человека, так и у других животных существуют специфические механизмы развития голосового обучения.
Упомянув о Саре и Уошо, Марлер сказал: "Эти исследования, к моему удовлетворению, показали, что многое из необходимого для овладения человеческим языком потенциально присуще шимпанзе и может быть развито, если при обучении пользоваться жетонами или жестами". Он также согласен с Примаком и Гарднерами в том, что общие операциональные принципы языка важнее, нежели конкретный носитель, используемый при передаче сигналов. Поскольку присущие языку основные черты обнаруживаются не только у человека, но и у других животных, Марлеру представляется важным пролить свет на то, как у человека возникла устная речь - основное средство нашего общения друг с другом.
Прежде всего, Марлер кратко рассказал о роли устного обучения при анализе развития речи у детей. В исследованиях механизмов овладения синтаксисом и грамматикой существуют два основных направления: изучение общих для различных языков черт, проявляющихся в речи взрослых, и изучение развития речи у детей. При обоих подходах в соответствии с бихевиористской точкой зрения ошибочно считается, что новорожденный ребенок подобен чистому листу бумаги. В действительности, сказал Марлер, "развитие речи предопределено некоторыми обстоятельствами, задающими конкретные направления развития". Марлер считает само собой разумеющимся, что речь - это нечто большее, чем просто результат культурной традиции; немаловажна также и биологическая предрасположенность. Важнейшим условием для развития речи, по словам Марлера, является способность управлять звуками, обращенными к потенциальному собеседнику.
обратная связь
карта сайта